Михаил Михайлович Пришвин

Разговор деревьев — Пришвин М.М., читать рассказ детям онлайн

Книга: М.Пришвин. “Кладовая солнца”. Повесть и рассказы
Издательство “Народная асвета”, Минск, 1980
Художник В.П.Кадочников
OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 5 декабря 2001

Паутинка
Лесной хозяин
Сухостойное дерево
Деревья в плену
Жаркий час
Разговор деревьев
Ореховые дымки
Осинкам холодно
Силач
Старый дед
Именины осинки
Старый скворец

ПАУТИНКА

Вот был солнечный день, такой яркий, что лучи проникали даже и в самый темный лес. Шел я вперед по такой узенькой просеке, что некоторые деревья с одной стороны перегибались на другую, и это дерево шептало своими листиками что-то другому дереву, на той стороне. Ветер был очень слабый, но все-таки он был: и наверху лепетали осинки, и внизу, как всегда, важно раскачивались папоротники. Вдруг я заметил: со стороны на сторону через просеку, слева направо, беспрерывно там и тут перелетают какие-то мелкие огненные стрелки. Как всегда в таких случаях, я сосредоточил свое внимание на стрелках и скоро заметил, что движение стрелок происходит по ветру, слева направо. Еще я заметил, что на елках их обычные побеги-лапки вышли из своих оранжевых сорочек и ветер сдувал эти ненужные больше сорочки с каждого дерева во множестве великом: каждая новая лапка на елке рождалась в оранжевой сорочке, и теперь сколько лапок, столько сорочек слетало – тысячи, миллионы.
Мне видно было, как одна из этих слетающих сорочек встретилась с одной из летящих стрелок и вдруг повисла в воздухе, а стрелка исчезла. Я понял тогда, что сорочка повисла на невидимой мне паутинке, и это дало мне возможность в упор подойти к паутинке и вполне понять явление стрелок: ветер поддувает паутинку к солнечному лучу, блестящая паутинка вспыхивает от света, и от этого кажется, будто стрелка летит. В то же время я понял, что паутинок этих, протянутых через просеку, великое множество, и, значит, если я шел, то разрывал их, сам не зная того, тысячами. Мне казалось, что у меня была такая важная цель – учиться в лесу быть его настоящим хозяином, – что я имел право рвать все паутинки и заставлять всех лесных пауков работать для моей цели. Но эту замеченную мной паутинку я почему-то пощадил: ведь это она же благодаря повисшей на ней сорочке помогла разгадать мне явление стрелок. Был ли я жесток, разрывая тысячи паутинок? Нисколько: я же их не видел – моя жестокость была следствием моей физической силы. Был ли я милостив, наклоняя для спасения паутинки свою натруженную спину? Не думаю: в лесу я веду себя учеником, и если бы я мог, то ничего бы не тронул. Спасение этой паутинки я отношу к действию моего сосредоточенного внимания.

ЛЕСНОЙ ХОЗЯИН

То было в солнечный день, а то расскажу, как было в лесу перед самым дождем. Наступила такая тишина, было такое напряжение в ожидании первых капель, что, казалось, каждый листик, каждая хвоинка силилась быть первой и поймать первую каплю дождя. И так стало в лесу, будто каждая мельчайшая сущность получила свое собственное, отдельное выражение.
Так вхожу я к ним в это время, и мне кажется: они все, как люди, повернулись ко мне лицами и по глупости своей у меня, как у бога, просят дождя.
– А ну-ка, старик, – приказал я дождю, – будет тебе всех нас томить, ехать, так ехать, начинай!
Но дождик в этот раз меня не послушался, и я вспомнил о своей новой соломенной шляпе: пойдет дождь – и шляпа моя пропала. Но тут, думая о шляпе, увидел я необыкновенную елку. Росла она, конечно, в тени, и оттого сучья у нее когда-то были опущены вниз. Теперь же, после выборочной рубки, она очутилась на свету, и каждый сук ее стал расти кверху. Наверно, и нижние суки со временем поднялись бы, но ветки эти, соприкоснувшись с землей, выпустили корешки и прицепились. Так под елкой с поднятыми вверх сучьями внизу получился хороший шалашик. Нарубив лапнику, я уплотнил его, сделал вход, устелил внизу сиденье. И только уселся, чтобы начать новую беседу с дождем, как вижу, против меня совсем близко пылает большое дерево. Быстро схватил я с шалашика лапник, собрал его в веник и, стегая по горящему месту, мало-помалу пожар затушил раньше, чем пламя пережгло кору дерева кругом и тем сделало бы невозможным движение сока.
Вокруг дерева место не было обожжено костром, коров тут не пасли, и не могло быть подпасков, на которых все валят вину за пожары. Вспомнив свои детские разбойничьи годы, я сообразил, что смолу на дереве поджег скорей всего какой-нибудь мальчишка из озорства, из любопытства поглядеть, как будет гореть смола. Спустившись в свои детские годы, я представил себе, до чего же это приятно взять чиркнуть спичкой и поджечь дерево.
Мне стало ясно, что вредитель, когда загорелась смола, вдруг увидел меня и скрылся тут же где-нибудь в ближайших кустах. Тогда, сделав вид, будто я продолжаю свой путь, посвистывая, удалился я с места пожара и, сделав несколько десятков шагов вдоль просеки, прыгнул в кусты и возвратился на старое место и тоже затаился.
Недолго пришлось мне ждать разбойника. Из куста вышел белокурый мальчик лет семи-восьми, с рыжеватым солнечным запеком, смелыми, открытыми глазами, полуголый и с отличным сложением. Он враждебно поглядел в сторону просеки, куда я ушел, поднял еловую шишку и, желая пустить ее в меня, так размахнулся, что перевернулся даже вокруг себя. Это его не смутило; напротив, он, как настоящий хозяин лесов, заложил обе руки в карманы, стал разглядывать место пожара и сказал:
– Выходи, Зина, он ушел!
Вышла девочка, чуть постарше, чуть повыше и с большой корзиной в руке.
– Зина, – сказал мальчик, – знаешь что?
Зина глянула на него большими спокойными глазами и ответила просто:
– Нет, Вася, не знаю.
– Где тебе! – вымолвил хозяин лесов. – Я хочу сказать тебе: не приди тот человек, не погаси он пожар, то, пожалуй, от этого дерева сгорел бы весь лес. Вот бы мы тогда поглядели!
– Дурак ты! – сказала Зина.
– Правда, Зина, – сказал я, – вздумал чем хвастаться, настоящий дурак!
И как только я сказал эти слова, задорный хозяин лесов вдруг, как говорят, “улепетнул”.
А Зина, видимо, и не думала отвечать за разбойника, она спокойно глядела на меня, только бровки ее поднимались чуть-чуть удивленно.
При виде такой разумной девочки мне захотелось обратить всю эту историю в шутку, расположить ее к себе и потом вместе обработать хозяина лесов. Как раз в это время напряжение всех живых существ, ожидающих дождя, дошло до крайности.
– Зина, – сказал я, – смотри, как все листки, все травинки ждут дождя. Вон заячья капуста даже на пень забралась, чтобы захватить первые капли.
Девочке моя шутка понравилась, она милостиво мне улыбнулась.
– Ну, старик, – сказал я дождю, – будет тебе всех нас томить, начинай, поехали!
И в этот раз дождик послушался, пошел. А девочка серьезно, вдумчиво сосредоточилась на мне и губки поджала, как будто хотела сказать: “Шутки шутками, а все-таки дождик пошел”.
– Зина, – сказал я поспешно, – скажи, что у тебя в этой большой корзине?
Она показала: там было два белых гриба. Мы уложили в корзину мою новую шляпу, закрыли папоротником и направились от дождя в мой шалаш. Наломав еще лапнику, мы укрыли его хорошо и залезли.
– Вася, – крикнула девочка. – Будет дурить, выходи!
И хозяин лесов, подгоняемый проливным дождем, не замедлил явиться.
Как только мальчик уселся рядом с нами и захотел что-то сказать, я поднял вверх указательный палец и приказал хозяину:
– Ни гу-гу!
И все мы трое замерли.
Невозможно передать прелести пребывания в лесу под елкой во время теплого летнего дождя. Хохлатый рябчик, гонимый дождем, ворвался в середину нашей густой елки и уселся над самым шалашом. Совсем на виду под веточкой устроился зяблик. Ежик пришел. Проковылял мимо заяц. И долго дождик шептал и шептал что-то нашей елке. И мы долго сидели, и все было так, будто настоящий хозяин лесов каждому из нас отдельно шептал, шептал, шептал.

СУХОСТОЙНОЕ ДЕРЕВО

Когда дождик прошел и все вокруг засверкало, мы по тропе, пробитой ногами прохожих, вышли из леса. При самом выходе стояло огромное и когда-то могучее дерево, перевидевшее не одно поколение людей. Теперь оно стояло совершенно умершее, было, как говорят лесники, “сухостойное”.
Оглядев это дерево, я сказал детям:
– Быть может, прохожий человек, желая здесь отдохнуть, воткнул топор в это дерево и на топор повесил свой тяжелый мешок. Дерево после того заболело и стало залечивать ранку смолой. А может быть, спасаясь от охотника, в густой кроне этого дерева затаилась белка, и охотник, чтобы выгнать ее из убежища, принялся тяжелым поленом стучать по стволу. Бывает довольно одного только удара, чтобы дерево заболело.
И много, много с деревом, как и с человеком и со всяким живым существом может случиться такого, от чего возьмется болезнь. Или, может быть, молния стукнула?
С чего-то началось, и дерево стало заливать свою рану смолой. Когда же дерево стало хворать, об этом, конечно, узнал червяк. Закорыш забрался под кору и стал там точить. По-своему как-то о червяке узнал дятел и в поисках закорыша стал долбить там и тут дерево. Скоро ли найдешь? А то, может быть, и так, что, пока дятел долбит и раздолбит так, что можно бы ему и схватить, закорыш в это время продвинется, и лесному плотнику надо снова долбить. И не один же закорыш, и не один тоже дятел. Так долбят дерево дятлы, а дерево, ослабевая, все заливает смолой.
Теперь поглядите вокруг дерева на следы костров и понимайте: по этой тропе люди ходят, тут останавливаются на отдых и, несмотря на запрет в лесу костры разводить, собирают дрова и поджигают. А чтобы скорей разжигалось, стесывают с дерева смолистую корку. Так мало-помалу от стесывания образовалось вокруг дерева белое кольцо, движение соков вверх прекратилось, и дерево засохло. Теперь скажите, кто же виноват в гибели прекрасного дерева, простоявшего не меньше двух столетий на месте: болезнь, молния, закорыш, дятлы?
– Закорыш! – быстро сказал Вася.
И, поглядев на Зину, поправился:
– Дятлы!
Дети были, наверно, очень дружны, и быстрый Вася привык читать правду с лица спокойной умницы Зины. Так, наверно, он слизнул бы с ее лица и в этот раз правду, но я спросил ее:
– А ты, Зиночка, как ты, милая дочка моя, думаешь?
Девочка обняла рукой ротик, умными глазами поглядела на меня, как в школе на учителя, и ответила:
– Наверное, виноваты люди.
– Люди, люди виноваты, – подхватил я за ней.
И, как настоящий учитель, рассказал им о всем, как я думаю сам для себя: что дятлы и закорыш не виноваты, потому что нет у них ни ума человеческого, ни совести, освещающих вину в человеке; что каждый из нас родится хозяином природы, но только должен много учиться понимать лес, чтобы получить право им распоряжаться и сделаться настоящим хозяином леса. Не забыл я рассказать и о себе, что до сих пор учусь постоянно и без какого-нибудь плана или замысла, ни во что в лесу не вмешиваюсь. Тут не забыл я рассказать и о недавнем своем открытии огненных стрелок, и о том, как пощадил даже одну паутинку.
После того мы вышли из леса, и так со мною теперь постоянно бывает: в лесу веду себя как ученик, а из леса выхожу как учитель.

ДЕРЕВЬЯ В ПЛЕНУ

Весна сияла на небе, но лес еще по-зимнему был засыпан снегом. Были ли вы снежной зимой в молодом лесу? Конечно, не были: туда и войти невозможно. Там, где летом вы шли по широкой дорожке, теперь через эту дорожку в ту и другую сторону лежат согнутые деревья, и так низко, что только зайцу под ними и пробежать.
Вот что случилось с деревьями: березка вершинкой своей, как ладонью, забирала падающий снег, и такой бы идти по такой дорожке, самому не сгибая спины. В оттепель падал опять снег и прилипал к тому кому. Вершина с тем огромным комом все гнулась и наконец погрузилась в снег и примерзла так до самой весны. Под этой аркой всю зиму проходили звери и люди изредка на лыжах.
Но я знаю одно простое волшебное средство, чтобы идти по такой дорожке, самому не сгибая спины. Я выламываю себе хорошую увесистую палочку, и стоит мне только этой палочкой хорошенько стукнуть по склоненному дереву, как снег валится вниз, дерево прыгает вверх и уступает мне дорогу. Медленно так я иду и волшебным ударом освобождаю множество деревьев.

ЖАРКИЙ ЧАС

В полях тает, а в лесу еще снег лежит нетронутый плотными подушками на земле и на ветках деревьев, и деревья стоят в снежном плену. Тонкие стволики пригнулись к земле, примерзли и ждут с часу на час освобождения. Наконец приходит этот жаркий час, самый счастливый для неподвижных деревьев и страшный для зверей и птиц.
Пришел жаркий час, снег незаметно подтаивает, и вот в полной лесной тишине как будто сама собой шевельнется еловая веточка и закачается. А как раз под этой елкой, прикрытой ее широкими ветками, спит заяц. В страхе он встает и прислушивается: веточка не может же сама собой шевельнуться. Зайцу страшно, а тут на глазах его другая, третья ветка шевельнулась и, освобожденная от снега, подпрыгнула. Заяц метнулся, побежал, опять сел столбиком и слушает: откуда беда, куда ему бежать?
И только стал на задние лапки, только оглянулся, как прыгнет вверх перед самым его носом, как выпрямится, как закачается целая береза, как махнет рядом ветка елки!
И пошло, и пошло: везде прыгают ветки, вырываясь из снежного плена, весь лес кругом шевелится, весь лес пошел. И мечется обезумевший заяц, и встает всякий зверь, и птица улетает из леса.

РАЗГОВОР ДЕРЕВЬЕВ

Почки раскрываются, шоколадные, с зелеными хвостиками, и на каждом зеленом клювике висит большая прозрачная капля. Возьмешь одну почку, разотрешь между пальцами, и потом долго все пахнет тебе ароматной смолой березы, тополя или черемухи.
Понюхаешь черемуховую почку и сразу вспомнишь, как, бывало, забирался наверх по дереву за ягодами, блестящими, черно-лаковыми. Ел их горстями прямо с косточками, но ничего от этого, кроме хорошего, не бывало.
Вечер теплый, а такая тишина, словно должно что-то в такой тишине случиться. И вот начинают шептаться между собой деревья: береза белая с другой березой белой издали перекликаются; осинка молодая вышла на поляну, как зеленая свечка, и зовет к себе такую же зеленую свечку-осинку, помахивая веточкой; черемуха черемухе подает ветку с раскрытыми почками. Если с нами сравнить – мы звуками перекликаемся, а у них – аромат.

ОРЕХОВЫЕ ДЫМКИ

Барометр падает, но вместо благодетельного теплого дождя приходит холодный ветер. И все-таки весна продолжает продвигаться. За сегодняшний день позеленели лужайки сначала по краям ручьев, потом по южным склонам берегов, возле дороги, и к вечеру зазеленело везде на земле. Красивы были волнистые линии пахоты на полях – нарастающее черное с поглощаемой зеленью. Почки на черемухе сегодня превратились в зеленые копья. Ореховые сережки начали пылить, и под каждой порхающей в орешнике птичкой взлетал дымок.

ОСИНКАМ ХОЛОДНО

В солнечный день осенью на опушке леса собрались молодые разноцветные осинки, густо одна к другой, как будто им там в лесу стало холодно и они вышли погреться на солнышко, на опушку.
Так иногда в деревнях выходят люди посидеть на завалинке, отдохнуть, поговорить после трудового дня.

СИЛАЧ

Муравьи разрыхлили землю, сверху она поросла брусникой, а под ягодой зародился гриб. Мало-помалу, напирая своей упругой шляпкой, он поднял вверх над собой целый свод с брусникой и сам, совершенно белый, показался на свет.

СТАРЫЙ ДЕД

У старого огромного пня я сел прямо на землю, пень внутри – совершенная труха, только эту труху держит твердая крайняя древесина. А из трухи выросла березка и распустилась. И множество цветущих трав поднимается с земли к этому огромному пню, как к любимому деду.
На самом пне, на одном только светлом солнечном пятнышке, на горячем месте, я сосчитал десять кузнечиков, две ящерицы, шесть больших мух, две жужелицы. Вокруг высокие папоротники собрались, как гости. А когда в гостиную у старого пня ворвется самое нежное дыхание ветра, один папоротник наклонится к другому, шепнет что-то и тот шепнет третьему, и все гости обменяются мыслями.
И снова тишина.

ИМЕНИНЫ ОСИНКИ

Шиповник, наверно, с весны еще пробрался внутрь по стволу к молодой осинке, и вот теперь когда время пришло осинке справлять свои именины, вся она вспыхнула красными благоухающими дикими розами. Гудят пчелы и осы. Басят шмели. Все летят поздравлять осинку и на этих больших именинах роски попить и домой медку захватить.

СТАРЫЙ СКВОРЕЦ

Скворцы вывелись и улетели, и давно уже их место в скворечнике занято воробьями. Но до сих пор на ту же яблоню в хорошее росистое утро прилетает старый скворец и поет.
Вот странно! Казалось бы, все уже кончено, самка давно вывела птенцов, детеныши выросли и улетели. Для чего же старый скворец прилетает каждое утро на яблоню, где прошла его весна, и поет?

Разговор деревьев — Пришвин М.М., читать рассказ детям онлайн

Михаил Пришвин, Виталий Бианки, Константин Паустовский, Николай Сладков, Виктор Астафьев, Владимир Архипов

Рассказы о природе и животных

Разговор птиц и зверей

У птиц и зверьков в лесу есть свои этажи: мышки живут в корнях – в самом низу; разные птички, вроде соловья, вьют свои гнёздышки прямо на земле; дрозды – ещё повыше, на кустарниках; дупляные птицы – дятел, синички, совы – ещё повыше; на разной высоте по стволу дерева и на самомверху селятся хищники: ястреба и орлы.

(Рассказ старого лесника)

Летят по весне журавли. Мы плуги налаживаем. В нашем краю старинная примета: в двенадцатый день после журавлей начинается пахота под яровое. Пробежали вешние воды. Выезжаю пахать. Наше поле лежит в виду озера. Видят меня белые чайки, слетаются. Грачи, галки – все собираются на мою борозду клевать червя. Спокойно так идут за мной во всю полосу белые и чёрные птицы, только чибис один, по-нашему, деревенскому, – луговка, вот вьётся надо мной, вот кричит, беспокоится.

Самки у луговок очень рано садятся на яйца.

«Где-нибудь у них тут гнездо», – подумал я.

– Чьи вы, чьи вы? – кричит чибис.

– Я-то, – отвечаю, – свойский, а ты чей? Где гулял? Что нашёл в тёплых краях?

Так я разговариваю, а лошадь вдруг покосилась – и в сторону, плуг вышел из борозды. Поглядел я туда, куда покосилась лошадь, и вижу: сидит луговка и прямо на ходу у лошади. Я тронул коня, луговка слетела, и показались на земле четыре яйца. Вот ведь как у них: не витые гнёзда, чуть только поцарапано, и прямо на земле лежат яйца, – чисто, как на столе.

Жалко мне стало губить гнездо: безобидная птица.

Поднял я плуг, обнёс и яйца не тронул.

Дома рассказываю детишкам: так и так, что пашу я, лошадь покосилась, вижу – гнездо и четыре яйца.

– Вот бы поглядеть!

– Погоди, – отвечаю, – будем овёс сеять, и поглядишь.

Вскоре после того вышел я сеять овёс. Жена боронит. Когда я дошёл до гнезда, остановился. Маню жену рукой. Она лошадь окоротила, подходит.

– Ну вот, – говорю, – любопытная, смотри.

Материнское сердце известное: подивилась, пожалела, что яйца лежат беззащитно, и лошадь с бороной обвела.

Так посеял я овёс на этой полосе и половину оставил под картошку. Пришло время сажать. Глядим мы с женой на то место, где было гнездо, – нет ничего; значит, вывела.

С нами в поле картошку сажать увязался Кадошка. Вот эта собачонка бегает за канавой по лугу, мы не глядим на неё; жена садит, я запахиваю. Вдруг слышим – во всё горло кричат чибисы. Глянули туда, а Кадошка, баловник, гонит по лугу четырёх чибисёнков – серенькие, длинноногие и уже с хохолками, и всё как следует, только летать не могут и бегут от Кадошки на своих на двоих. Жена узнала и кричит мне:

– Да ведь это наши!

Я кричу на Кадошку; он и не слушает – гонит и гонит.

Прибегают эти чибисы к воде. Дальше бежать некуда. «Ну, – думаю, – схватит их Кадошка!» А чибисы – по воде, и не плывут, а бегут. Вот диво-то! Чик-чик-чик ножками – и на той стороне.

То ли вода ещё была холодная, то ли Кадошка ещё молод и глуп, только остановился он у воды и не может дальше. Пока он думал, мы с женой подоспели и отозвали Кадошку.

Кто такой чибис?

Чибис – кулик с коротким клювом и вздёрнутой вверх «косичкой» на голове. Полёт у чибисов сильный, с крутыми поворотами и быстрым «переваливанием» с крыла на крыло. Они словно кувыркаются над лугом с пронзительными криками: «Чьи вы? Чьи вы?».

Почему чибис не вьёт гнездо, а кладёт яйца просто на землю?

Многие кулики, в том числе и чибисы, гнёзда устраивают достаточно просто. Сделав небольшое углубление в земле и подстелив несколько стебельков, откладывают яйца. Пятнистая окраска скорлупок прекрасно маскирует кладку на весеннем, ещё буро-жёлтом лугу. Чибисы откладывают яйца до активного роста травы. Затем травка подрастает и скрывает гнездо полностью. Потревоженная самка не взлетает прямо с гнезда, а, сгорбившись, делает пробежку в сторону на несколько десятков метров. Затем с криком взлетает, отвлекая всё внимание на себя.

Как чибисы перебежали по воде? Почему не плыли?

Чибисята, покинувшие гнёзда, остаются на лугу под присмотром родителей. Они быстро начинают перепархивать, подпрыгивая и взмахивая своими кургузыми крылышками. Канавку, о которой идёт речь в рассказе, они, скорее всего, перепорхнули, сделав несколько прыжков подряд. Чибисы умеют плавать, но в данном случае для чибисят было важно как можно быстрее скрыться от врага. Что они и сделали, не прибегая к плаванью. Чибис, или пигалица, – очень яркая птица. На головке у чибиса красивый высокий хохол, состоящий из длинных узких перьев.

Разговор птиц и зверей

Занятна охота на лисиц с флагами. Обойдут лисицу, узнают её лёжку и по кустам на версту, на две вокруг спящей развесят верёвку с кумачовыми флагами. Лисица очень боится цветных флагов и запаха кумача; спугнутая, ищет выхода из страшного круга. Выход ей оставляют, и около этого места под прикрытием ёлочки ждёт её охотник.

Такая охота с флагами много добычливей, чем с гончими собаками. А эта зима была такая снежная, с таким рыхлым снегом, что собака тонула вся по уши и гонять лисиц с собакой стало невозможно. Однажды, измучив себя и собаку, я сказал егерю Михал Михалычу:

– Бросим собак, заведём флаги – ведь с флагами можно каждую лисицу убить.

– Как это каждую? – спросил Михал Михалыч.

– Так просто, – ответил я. – После пороши возьмём свежий след, обойдём, затянем круг флагами, и лисица наша.

– Это было в прежнее время, – сказал егерь, – бывало, лисица трое суток сидит и не смеет выйти за флаги. Что лисица – волки сидели по двое суток! Теперь звери стали умнее, часто с гону прямо под флаги – и прощай.

– Я понимаю, – ответил я, – что звери матёрые, не раз уже бывшие в переделке, поумнели и уходят под флаги, но ведь таких сравнительно немного: большинство, особенно молодёжь, флагов и не видывали.

– Не видывали! Им и видеть не нужно. У них есть разговор.

– Какой такой разговор?

– Обыкновенный разговор. Бывает, ставишь капкан, зверь старый, умный побывает возле, не понравится ему и отойдёт. А другие потом и далеко не подойдут. Ну вот, скажи, как же они узнают?

– А как ты думаешь?

– Я думаю, – ответил Михал Михалыч, – звери читают.

– Ну да, носом читают. Это можно и по собакам заметить. Известно, как они везде – на столбиках, на кустиках – оставляют свои заметки, другие потом идут и всё разбирают. Так лисица, волк постоянно читают; у нас глаза, у них нос. Второе у зверей и птиц, я считаю, голос. Летит ворон и кричит: нам хоть бы что, а лисичка навострила ушки в кустах, спешит в поле. Ворон летит и кричит наверху, а внизу по крику ворона во весь дух мчится лисица. Ворон спускается на падаль, а лисица уж тут как тут. Да что лисица! А разве не случалось тебе о чём-нибудь догадываться по сорочьему крику?

ГАЕЧКИ

Рис. Н. Устинова

Мне попала соринка в глаз. Пока я её вынимал, в другой глаз ещё попала соринка.

Тогда я заметил, что ветер несёт на меня опилки и они тут же ложатся дорожкой в направлении ветра. Значит, в той стороне, откуда был ветер, кто-то работал над сухим деревом.

Я пошёл на ветер по этой белой дорожке опилок и скоро увидел, что это две самые маленькие синицы, гайки — сизые, с чёрными полосками на белых пухленьких щёчках, — работали носами по сухому дереву и добывали себе насекомых в гнилой древесине.

Работа шла так бойко, что птички на моих глазах всё глубже и глубже уходили в дерево.

Я терпеливо смотрел на них в бинокль, пока наконец от одной гаечки на виду остался лишь хвостик.

Тогда я тихонечко зашёл с другой стороны, подкрался и то место, где торчит хвостик, покрыл ладонью. Птичка в дупле не сделала ни одного движения и сразу как будто умерла.

Рис. Н. Устинова

Я принял ладонь, потрогал пальцем хвостик — лежит, не шевелится; погладил пальцем вдоль спинки — лежит как убитая.

А другая гаечка сидела на ветке в двух-трёх шагах и попискивала.

Можно было догадаться, что она убеждала подругу лежать как можно смирнее.

— Ты, — говорила она,— лежи и молчи, а я буду около него пищать; он погонится за мной, я полечу, и ты тогда не зевай.

Я не стал мучить птичку, отошёл в сторону и наблюдал, что будет дальше.

Мне пришлось стоять довольно долго, потому что свободная гайка видела меня и предупреждала пленную:

— Лучше полежи немного, а то он тут, недалеко, стоит и смотрит.

Рис. Н. Устинова

Так я очень долго стоял, пока наконец свободная гайка не пропищала совсем особенным голосом, как я догадываюсь:

— Вылезай, ничего не поделаешь: стоит.

Хвост исчез. Показалась головка с чёрной полоской на щеке. Пискнула:

— Вон стоит, — пискнула другая. — Видишь?

— А, вижу! — пискнула пленница.

И выпорхнула. Они отлетели всего несколько шагов и, наверно, успели шепнуть друг другу:

Рис. Н. Устинова

— Давай посмотрим, может быть, он и ушёл.

Сели на верхнюю ветку. Всмотрелись.

— Стоит, — сказала одна.

— Стоит, — сказала другая.

РАЗГОВОР ДЕРЕВЬЕВ

(М. Пришвин)

Рис. Н. Устинова

Почки раскрываются, шоколадные, с зелёными хвостиками, и на каждом зелёном клювике висит большая прозрачная капля.

Возьмёшь одну почку, разотрёшь между пальцами, и потом долго всё пахнет тебе ароматной смолой берёзы, тополя или черёмухи.

Понюхаешь черёмуховую почку и сразу вспомнишь, как, бывало, забирался наверх по дереву за ягодами, блестящими, чернолаковыми. Ел их горстями прямо с косточками, но ничего от этого, кроме хорошего, не бывало.

Вечер тёплый, и такая тишина, словно должно что-то в такой тишине случиться. И вот начинают шептаться между собой деревья: берёза белая с другой берёзой белой издали перекликаются; осинка молодая вышла на поляну, как зелёная свечка, и зовёт к себе такую же зелёную свечку-осинку, помахивая веточкой; черёмуха черёмухе подаёт ветку с раскрытыми почками.

Если с нами сравнить — мы звуками перекликаемся, а у них — аромат.

ЛИСИЧКИН ХЛЕБ

(М. Пришвин)

Рис. Н. Устинова

Однажды я проходил в лесу целый день и под вечер вернулся домой с богатой добычей. Снял с плеч тяжёлую сумку и стал своё добро выкладывать на стол.

— Это что за птица? — спросила Зиночка.

— Терентий, — ответил я.

И рассказал ей про тетерева: как он живёт в лесу, как бормочет весной, как берёзовые почки клюёт, ягодки осенью в болотах собирает, зимой греется от ветра под снегом.

Рассказал ей тоже про рябчика, показал ей, что серенький, с хохолком, и посвистел в дудочку по-рябчиному и ей дал посвистеть.

Ещё я высыпал на стол много белых грибов, и красных, и чёрных. Ещё у меня была в кармане кровавая ягода костяника, и голубая черника, и красная брусника. Ещё я принёс с собой ароматный комочек сосновой смолы, дал понюхать девочке и сказал, что этой смолкой деревья лечатся.

— Кто же их там лечит? — спросила Зиночка.

— Сами лечатся, — ответил я. — Придёт, бывает, охотник, захочется ему отдохнуть, он и воткнёт топор в дерево и на топор сумку повесит, а сам ляжет под деревом. Поспит, отдохнёт. Вынет из дерева топор, сумку наденет, уйдёт. А из ранки от топора из дерева побежит эта ароматная смолка и ранку эту затянет.

Тоже, нарочно для Зиночки, принёс я разных чудесных трав по листику, по корешку, по цветочку: кукушкины слёзки, валерьянка, петров крест, заячья капуста.

И как раз под заячьей капустой лежал у меня кусок чёрного хлеба: со мной это постоянно бывает, что когда не возьму хлеба в лес — голодно, а возьму — забуду съесть и назад принесу.

А Зиночка, когда увидала у меня под заячьей капустой чёрный хлеб, так и обомлела:

— Откуда же это в лесу взялся хлеб?

— Что же тут удивительного? Ведь есть же там капуста!

Рис. Н. Устинова

— А хлеб — лисичкин. Отведай.

Осторожно попробовала и начала есть.

— Хороший лисичкин хлеб!

И съела весь мой чёрный хлеб дочиста. Так и пошло у нас: Зиночка, копуля такая, часто и белый-то хлеб не берёт, а как я из лесу лисичкин хлеб принесу, съест всегда его весь и похвалит:

— Лисичкин хлеб куда лучше нашего!

РЕБЯТА И УТЯТА

(М. Пришвин)

Маленькая дикая уточка чирок-свистунок решилась наконец-то перевести своих утят из леса, в обход деревни, в озеро, на свободу. Весной это озеро далеко разливалось, и прочное место для гнезда можно было найти только версты за три, на кочке в болотистом лесу. А когда вода спала, пришлось все три версты путешествовать к озеру.

В местах, открытых для глаз человека, лисицы и ястреба, мать шла позади, чтобы не выпускать утят ни на минуту из виду. И около кузницы, при переходе через дорогу, она, конечно, пустила их вперёд. Вот тут их увидели ребята и зашвыряли шапками. Всё время, пока они ловили утят, мать бегала за ними с раскрытым клювом или перелётывала в разные стороны на несколько шагов в величайшем волнении.

Ребята только было собрались закидать шапками мать и поймать её, как утят, но тут я подошёл.

— Что вы будете делать с утятами? — строго спросил я ребят.

Они струсили и ответили:

— Вот то-то «пустим»! — сказал я очень сердито.— Зачем вам надо было их ловить? Где теперь мать?

— А вон сидит! — хором ответили ребята.

И указали мне на близкий холмик парового поля, где уточка действительно сидела с раскрытым от волнения ртом.

— Живо, — приказал я ребятам,— идите и возвратите ей всех утят!

Они как будто даже и обрадовались моему приказанию и побежали с утятами на холм. Мать отлетела немного и, когда ребята ушли, бросилась спасать своих сыновей и дочерей. По-своему она им что-то быстро сказала и побежала к овсяному полю. За ней побежали утята — пять штук. И так по овсяному полю, в обход деревни, семья продолжала своё путешествие к озеру.

Радостно снял я шляпу и, помахав сю, крикнул:

— Счастливый путь, утята!

Ребята надо мной засмеялись.

— Что вы смеётесь, глупыши, — сказал я ребятам.— Думаете, так-то легко попасть утятам в озеро? Снимайте живо все шапки, кричите: «до свиданья!».

И те же самые шапки, запылённые на дороге при ловле утят, поднялись в воздух; все разом закричали:

— До свиданья, утята!

(М. Пришвин)

Раз шёл я по берегу нашего ручья и под кустом заметил ежа. Он тоже заметил меня, свернулся и затукал: тук-тук-тук. Очень похоже было, как если бы вдали шёл автомобиль. Я прикоснулся к нему кончиком сапога — он страшно фыркнул и поддал своими иголками в сапог.

— А, ты так со мной! — сказал я и кончиком сапога спихнул его в ручей.

Мгновенно ёж развернулся в воде и поплыл к берегу, как маленькая свинья, только вместо щетины на спине были иголки. Я взял палочку, скатил ею ежа в свою шляпу и понёс домой.

Мышей у меня было много. Я слышал — ёжик их ловит, и решил: пусть он живёт у меня и ловит мышей.

Так положил я этот колючий комок посреди пола и сел писать, а сам уголком глаза всё смотрю на ежа. Недолго он лежал неподвижно: как только я затих у стола, ёжик развернулся, огляделся, туда попробовал идти, сюда, выбрал себе наконец место под кроватью и там совершенно затих.

Когда стемнело, я зажёг лампу, и — здравствуйте! — ёжик выбежал из-под кровати. Он, конечно, подумал на лампу, что это луна взошла в лесу: при луне ежи любят бегать по лесным полянкам. И так он пустился бегать по комнате, представляя, что это лесная полянка.

Я взял трубку, закурил и пустил возле луны облачко. Стало совсем как в лесу: и луна и облако, а ноги мои были как стволы деревьев, и, наверно, очень нравились ёжику: он так и шнырял между ними, понюхивая и почёсывая иголками задник у моих сапог.

Прочитав газету, я уронил её на пол, перешёл на кровать и уснул.

Сплю я всегда очень чутко. Слышу — какой-то шелест у меня в комнате. Чиркнул спичкой, зажёг свечку и только заметил, как ёж мелькнул под кровать. А газета лежала уже не возле стола, а посередине комнаты. Так я и оставил гореть свечу и сам не сплю, раздумывая: «Зачем это ёжику газета понадобилась?» Скоро мой жилец выбежал из-под кровати — и прямо к газете; завертелся возле неё, шумел, шумел и наконец ухитрился: надел себе как-то на колючки уголок газеты и потащил её, огромную, в угол.

Тут я понял его: газета ему была как в лесу сухая листва, он тащил её себе для гнезда. И оказалось, правда: в скором времени ёж весь обернулся газетой и сделал себе из неё настоящее гнездо. Кончив это важное дело, он вышел из своего жилища и остановился против кровати, разглядывая свечу — луну.

Я подпустил облака и спрашиваю:

— Что тебе ещё надо?

Ёжик не испугался.

Я встал, ёжик не бежит.

Взял я тарелку, поставил на пол, принёс ведро с водой, и то налью воды в тарелку, то опять вылью в ведро, и так шумлю, будто это ручеёк поплёскивает.

— Ну, иди, иди. — говорю.— Видишь, я для тебя и луну устроил, и облака пустил, и вот тебе вода.

Смотрю: будто двинулся вперёд. А я тоже немного подвинул к нему своё озеро. Он двинется — и я двину, да так и сошлись.

— Пей,— говорю окончательно.

Он и залакал. А я так легонько по колючкам рукой провёл, будто погладил, и всё приговариваю:

— Хороший ты малый, хороший.

Напился ёж, я говорю:

Лёг и задул свечу. Вот не знаю, сколько я спал, слышу: опять у меня в комнате работа.

Зажигаю свечу — и что же вы думаете? Ёжик бежит по комнате, и на колючках у него яблоко. Прибежал в гнездо, сложил его там и за другим бежит в угол, а в углу стоял мешок с яблоками и завалился. Вот ёж подбежал, свернулся около яблок, дёрнулся и опять бежит — на колючках другое яблоко тащит в гнездо.

Так вот и устроился у меня жить ёжик. А сейчас я, как чай пить, непременно его к себе на стол и то молока ему налью в блюдечко — выпьет, то булочки дам — съест.

ЗОЛОТОЙ ЛУГ

(М. Пришвин)

Худ. Н. Устинов

У нас с братом, когда созревают одуванчики, была с ними постоянная забава. Бывало, идём куда-нибудь на свой промысел — он впереди, а я в пяту.

«Серёжа!» — позову я его деловито. Он оглянется, а я фукну ему одуванчиком прямо в лицо. За это он начинает меня подкарауливать и тоже, как зазеваешься, фукнет.

И так мы эти неинтересные цветы срывали только для забавы. Но раз мне удалось сделать открытие.

Мы жили в деревне, перед окном у нас был луг, весь золотой от множества цветущих одуванчиков. Это было очень красиво. Все говорили: «Очень красиво! Луг — золотой». Однажды я рано встал удить рыбу и заметил, что луг был не золотой, а зелёный. Когда же я возвращался около полудня домой, луг был опять весь золотой.

Я стал наблюдать. К вечеру луг опять позеленел. Тогда я пошёл, отыскал одуванчик, и оказалось, что он сжал свои лепестки, как всё равно если бы у нас пальцы со стороны ладони были жёлтые, и, сжав в кулак, мы закрыли бы жёлтое. Утром, когда солнце взошло, я видел, как одуванчики раскрывают свои ладони, и от этого луг становится опять золотым.

С тех пор одуванчик стал для нас одним из самых интересных цветов, потому что спать одуванчики ложились вместе с нами, детьми, и вместе с нами вставали.

ЦВЕТУЩИЕ ТРАВЫ

(М. Пришвин)

Как рожь на полях, гак в лугах тоже зацвели все злаки, и когда злачинку покачивало насекомое, она окутывалась пыльцой, как золотым облаком.

Все травы цветут, и даже подорожники — какая трава подорожник, а тоже весь в белых бусинках.

Раковые шейки, медуницы, всякие колоски, пуговки, шишечки на тонких стебельках приветствуют нас. Сколько их прошло, пока мы столько лет жили, и не узнать, кажется, всё те же шейки, колоски, старые друзья. Здравствуйте, еще раз здравствуйте, милые!

Русская сказка

Читайте, смотрите и слушайте детские сказки

Михаил Пришвин, рассказы для детей

О Михаиле Пришвине

Пришвин

Великий детский писатель и педагог Михаил Михайлович Пришвин известен так же как фотограф, заядлый путешественник и исследователь родных земель. Многолетние наблюдения и путевые заметки нашли отображение в его поэмах, романах и детских рассказах. На этом сайте есть возможность найти любое произведение Пришвина, набранное крупным шрифтом. Прочитать его можно бесплатно в режиме онлайн или сохранить на компьютере, гаджете.

Детство и юность

Великий русский публицист М. М. Пришвин появился на свет 23 января 1873 года в селе Хрущёво-Лёвшино, Орловской губернии. Его отец – Михаил Дмитриевич Пришвин, происходивший из богатой купеческой семьи, получил хорошее наследство. Ему досталось родовое имение и финансовые средства, позволявшие заниматься любимым делом.

Михаил Дмитриевич был заядлым охотником, садоводом и цветоводом. Кроме того он был владельцем конного завода, играл на тотализаторе и часто выигрывал призы. Его мечтой было вывести породу голубых бобров, однако этому не суждено было сбыться.

Глава большого семейства, в котором было пятеро детей, был страстной натурой. Под чистую проигравшись в карты, он продал конное предприятие и, чтобы рассчитаться с долгами, заложил родовое имение.

Впоследствии его разбил инсульт, и он умер, оставив семью в бедственном положении. В момент смерти отца Пришвину было 7 лет. Эту ситуацию писатель опишет позднее в романе «Кащеева цепь». Над этим произведением он будет работать до конца жизни.

Мать писателя – Мария Ивановна, происходившая из семьи старообрядцев, была женщиной строгих нравов. Сильная, волевая женщина сумела выправить ситуацию. Она не только сберегла для семьи дом, но и выучила всех детей.

Правда, будущий писатель не отличался прилежным поведением. Начальное образование он получил в сельской школе. А поступив в гимназию, за 6 лет окончил всего 4 класса – его отчислили «за дерзость учителю».

Краткая биография

Строптивого сына, не получившего гимназического образования, мать отправила в Тюмень, к своему брату, владеющему судостроительным заводом. Там Михаил поступил в реальное училище, которое окончил в 1893 году.

Дядя, не имевший собственных детей, уговаривал племянника наследовать семейное дело. Однако Пришвин отказался заниматься судостроением и уехал в Елабугу, чтобы сдать экстерном выпускные экзамены в гимназии. В том же году он отправился в Ригу, где поступил на химический факультет политехникума для получения специальности «агроном».

В период летних каникул юноша приобщился к студенческому марксистскому кружку. Уже через год за активное участие в запрещённом сообществе его арестовали и посадили в Лифляндскую тюрьму на целых полгода. Позднее Пришвин был переведён в Митавскую тюрьму, где так же провёл в одиночной камере около полугода. По решению суда его депортировали на родину под надзор полиции. Молодому человеку было запрещено жить в крупных городах России.

Не имея возможность продолжать начатую учёбу в Риге, по настоянию матери в 1900 году Пришвин уезжает в Германию. Там он несколько месяцев занимался в Лейпцигской торговой школе, после чего перевёлся в университет. Параллельно этому обучению Михаил самостоятельно изучает философские труды Канта, Спинозы, Ницше. Получив университетский диплом по специальности «инженер-землеустроитель», юноша возвратился на родину.

Некоторое время Пришвин работал в лесном хозяйстве. Помогал учёному-лесоводу, занятому составлением «лесной энциклопедии». Затем трудоустроился по специальности и одновременно сотрудничал с сельскохозяйственным журналом. За период с 1902 по 1905 гг. Михаилом Михайловичем написаны не только статьи, но и объёмные брошюры, монографии, книги по агрономии.

В 1905 году будущий писатель оставляет профессию агронома и начинает работать в либеральных изданиях внештатным корреспондентом.

В 1914-1915 гг., будучи военкором, ему довелось дважды побывать на линии фронта. Его репортажи с передовой публиковались во многих газетах. Революцию 1917 года писатель не принял. Он даже публиковался в антибольшевистском издании «Воля народа», всячески выражая своё несогласие с новой властью.

За свои политические взгляды писатель в 1918 году был арестован и на целый год помещён в пересыльную тюрьму. Спасаясь от репрессий, Пришвин, по выходу из заточения, переехал жить в провинцию. Там он занимается земледелием, преподаванием в школе. Но эта работа не удовлетворяет его, и он возвращается к литературной деятельности.

В 1934 году Михаил Михайлович был избран членом правления Союза писателей СССР. Его литературная деятельность отмечена высокими наградами – в 1939 году писатель был награждён орденом «Знак Почёта», а в 1943 – орденом Трудового Красного Знамени.

После Великой Отечественной войны писатель поселился в подмосковной деревне, где жил до конца своих дней. Близость к природе вдохновляла его. Писатель был дважды женат. Обе супруги стали настоящими помощницами и оказывали ему поддержку в самое трудное время.

Творчество

В 1906 году детское издание «Родничок» опубликовало первый рассказ писателя –«Сашок». В этом произведении молодой 33-летний писатель развивает тему единства человека и природы – прекрасного и неповторимого чуда. Всё его последующее творчество будет посвящено этому же направлению.

Параллельно корреспондентской деятельности молодой публицист увлёкся фольклором и этнографией. Его интерес подталкивал к путешествиям и исследованиям родного края. Результатом его поездки на Север (Олонецкая губерния, Выгозера) стали фольклорные произведения, изданные в этнографическом сборнике «Северные сказки».

В 1907 году выходит книга «В краю непуганых птиц: Очерки Выговского края». За это произведение писатель был отмечен Русским географическим обществом серебряной медалью.

Весной 1907 года литератор отправился водным путём в Архангельск. Объезжая побережье Белого моря, Пришвин останавливался в рыбацких посёлках, чтобы ознакомиться с бытом поморов. Его интересовала их речь, обычаи и культурное наследие.

Затем по Северному Ледовитому океану Михаил Михайлович отправился в Норвегию, обойдя по воде Скандинавский полуостров. Вернувшись домой, он издаёт свои путевые заметки. Сборник очерков, опубликованный в 1908 году, получил название «За волшебным колобком». В том же году путешественник-публицист осуществляет поездку в Заволжье. Результатом этого путешествия стала книга «У стен града невидимого.

Творчество Пришвина постепенно набирает популярность и это даёт ему возможность сблизиться с другими известными писателями. Среди них – А. М. Ремизов, Д. С. Мережковский, М. Горький, А. Н. Толстой и другие. Эти литераторы помогают начинающему писателю публиковать очерки и рассказы.

Страстное увлечение охотой и непреодолимая тяга к путешествиям не дают писателю сидеть на месте. Путевые заметки нашли отражение в произведениях «Адам и Ева», «Чёрный араб». Но постепенно в его творчестве наряду с очерками появляются охотничьи рассказы и детские повести («Родники Берендея», «Календарь природы»).

Великую Октябрьскую революцию Пришвин принял в штыки. Он дискутировал с приверженцами большевиков и открыто выражал свою позицию. Был репрессирован и некоторое время не имел возможности публиковать свои произведения. Так, например, автобиографическая повесть «Мирская чаша» (в первоначальном варианте – «Раб обезьяний»), увидела свет только через полвека.

Не удовлетворившись тем, что цензура допускает к печати только его дореволюционные очерки, Пришвин начинает писать детские рассказы. В 1925 году журнал «Мурзилка» начинает публикацию сборника детских рассказов под названием «Матрёшка в картошке». Первым на страницах журнала появилось произведение «Гаечки».

Своё несогласие с советской властью литератор больше не демонстрировал. Он продолжал путешествовать и неустанно работал над путевыми заметками. Из-под его пера увидели свет произведения: «Дорогие звери», «Неодетая весна», «Соловки», «Осударева дорога», «Берендеева чаща».

Даже во время Великой Отечественной войны, находясь в эвакуации, Пришвин не переставал работать. В 1943 году он опубликовал рассказы «Фацелия» и «Лесная капель», а в 1945 – «Кладовая солнца», «Золотой луг». Появились произведения и на военную тематику: «Рассказы о ленинградских детях», «Повесть нашего времени».

Большая часть творчества Пришвина, создана им под впечатлением от путешествий и встреч с интересными людьми. Описывая красоту родной природы, он находил такие слова и сравнения, что читая его рассказы, можно понять, как этот человек любил родную землю. Не зря его называли «певцом русской природы».

Его произведения пропитаны приверженностью русской культуре и традициям, высоким чувством морального долга. На творчестве этого писателя выросло не одно поколение советских людей. Детские рассказы писателя-краеведа актуальны и по сегодняшний день, потому что они воспитывают любовь к родине. Это чувство во все времена заслуживает уважения.

Читайте детские рассказы и сказки о родной природе русского писателя Михаила Пришвина online, бесплатно и без регистрации, крупными буквами.

Торопливый ножик

Строгал Митя палочку, строгал да бросил. Косая палочка получилась. Неровная. Некрасивая.
— Как же это так? — спрашивает Митю отец.
— Ножик плохой, — отвечает Митя, — косо строгает.
— Да нет, — говорит отец, — ножик хороший. Он только торопливый. Его нужно терпению выучить.
— А как? — спрашивает Митя.
— А вот. так, — сказал отец.

Взял палочку да принялся ее строгать потихонечку, полегонечку, осторожно.
Понял Митя, как нужно ножик терпению учить, и тоже стал строгать потихонечку, полегонечку, осторожно.
Долго торопливый ножик не хотел слушаться. Торопился: то вкривь, то вкось норовил вильнуть, да не вышло. Заставил его Митя терпеливым быть.
Хорошо стал строгать ножик. Ровно. Красиво. Послушно.

Торопливый ножик

Сказки для детей:

Четыре желания Митя накатался на саночках с ледяной горы и на коньках по замерзшей реке, прибежал домой румяный, веселый и говорит отцу: […].

Митины друзья Зимой, в декабрьскую стужу, лосиха с лосенком ночевали в густом осиннике. Начало светать. Порозовело небо, а лес, засыпанный снегом, стоял […].

Неудачное предложение Молодой янки пришел делать предложение дочке богатого фермера. Со своей любимой он уже раньше обо всем переговорил и явился теперь, […].

Тр-Тр Митя проголодался Однажды зимой в Простоквашине много снега выпало. Так много, что из дома даже выйти было нельзя. — Что будем делать? […].

Мышка и лось Бегала мышка по лугу и ела свежую сочную травку, Вдруг налетел ветер, пошел дождь, мышка промокла и спряталась в траве. […].

Про сапожника В одном большом городе жил бедный сапожник. Что за день заработает, то и проест вечером. Так перебивался он со дня […].

Девушка и лягушка В одном селении жила красивая девушка. Однажды она пошла в тундру собирать ягоды. Долго собирала, устала и села на кочку […].

Настоящая чепуха Жили-были муж с женой. Были они очень бедны. Была у них всего одна курица, но такая драчунья, что если спереди […].

Волшебная палочка В одном поместье жил паренек. Выпорол его однажды управляющий и прогнал в поле козочку пасти. Стоит паренек и плачет. Подходит […].

Страна, где все слова начинаются с «не&quot Да, Джованнино-Бездельник был заядлым путешественником. Путешествовал он, путешествовал и оказался еще в одной удивительной стране. Здесь все слова начинались с […].

Пушистый барашек Жил на белом свете черный пушистый барашек. Любил он все пушистое-пушистое. Утром вставал — пушистой мыльной пеной умывался. Днем доски […].

Братец Лис и Братец Кролик Как-то вечером мама долго искала своего сынишку. Джоэля не было ни в доме, ни во дворе. Она услышала голоса в […].

Разумный Ганс Мать Ганса спрашивает: «Куда собрался, сынок?» Ганс отвечает: «К Гретель». -«Смотри же, не оплошай!» — «Небось, не оплошаю! Прощай, матушка!» […].

Про пана Трулялинского (Из Ю. Тувима) На заре они встают, Чаю наскоро попьют, И встречает вся компания Звонкой песней утро раннее. Палочку-трулялочку Поднимет дирижер — И […].

Красноглазый мельник Жил-был на свете человек, и имел он единственного сына. Как подрос мальчик, стал он отцу по хозяйству помогать. Вот однажды […].

Редкий снимок Когда Сережа перешел круглым отличником в шестой класс, отец подарил ему давно обещанный фотоаппарат «Фотокор». Счастливее Сережи не было человека […].

Новичок Решил он стать учеником, Учиться ремеслу, Он с деревянным сундучком Проходит по селу. А в сундучке — вагон добра: Связала […].

Резан-недорезан Был у деда козел хитрый. Послал дед его пастись с пастушонком. Тот пас его целый день в роще. Пригнал вечером […].

Замечательный снимок Когда Сережа перешел круглым отличником В шестой класс, отец подарил ему давно обещанный фотоаппарат «фотокор». Счастливее Сережи не было человека […].

Как монах спасал свои уши Жили муж и жена. Во всем бы у них было полное согласие, если бы…Стоило жене приготовить на обед что-нибудь повкуснее, […].

Хитрый судья Пришел к судье один человек и сказал, что у него в доме пропал кошелек. Судья собрал всех его домочадцев и […].

Газон Сад городской — Пионерская зона. Мне поручили Охрану газона. Целое утро Стою я на страже. Жду я: когда же, Когда […].

Светлана Прекрасная В некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живем, жил один купец, богатый-пребогатый; у него не […].

Черепаха и утки Как-то жившая у реки черепаха подружилась с двумя утками, плававшими в воде и вышедшими погулять на берег. Но пришло время, […].

Сказка про бедного сапожника Жил когда-то в каком-то городе бедный сапожник. За всю свою жизнь не скопил он не то что одного рубля, а […].

Разбойник-купец В царстве императрицы Екатерины Второй в городе Питере купец торговал. Семейство у него было — сын, дочка да жена. Четыре […].

Спесивый ученый и лодочник Некий человек плыл в лодке. Был он ученый и очень кичился своей ученостью. — Ты чему-нибудь учился?-спрашивает он лодочника. — […].

Маруся Шпион перебрался через болото, надел красноармейскую форму и вышел на дорогу. Девочка собирала во ржи васильки. Она подошла и попросила […].

Лучший охотник на побережье Жил-был охотник. Были у него жена и сын. Сын вырос, пора бы уж отцу помогать, Да мать его избаловала, во […].

Сказка о дереве, которое нас оберегает Жил-был мальчик. Каждый день пас он в горах баранов и строгал от скуки разные фигурки. Однажды вырезал он из дерева […].

Шутник парень Давным-давно жил Шутник парень. Идет однажды этот парень, а навстречу ему богатый человек. Богач говорит Шутнику: — Шутник парень, расскажи […].

Где богатство зарыто Жили старик со старухой, был у них сын. Стал отец умирать, сын и спрашивает у него: — Как же мне […].

Плеяды Сказывают, у одного женатого человека было семь сыновей. Целыми днями плакали они и просили поесть: — Отец, я есть хочу! […].

Лентяй Баду Жил некогда в одной деревне лентяй по имени Баду. Этим своим пороком он отличался с самого раннего детства. Однако Баду […].

«Очки» Скоро десять лет Сереже, Диме Нет еще шести, — Дима Все никак не может До Сережи дорасти! Бедный Дима! Он […].

Охотник Отец с сыном пошли на охоту. — Отец, смотри, вон бежит антилопа-бамби! — сказал сын. — Нет, это не тот […].

Торопливый ножик :: Пермяк Евгений Андреевич

Страница: 1 из 1

Размер шрифта	– / +
Цвет теста
Цвет фона
скрыть

Строгал Митя палочку, строгал да бросил. Косая палочка получилась. Неровная. Некрасивая.

— Как же это так? — спрашивает Митю отец.

— Ножик плохой, — отвечает Митя, — косо строгает.

— Да нет, — говорит отец, — ножик хороший. Он только торопливый. Его нужно терпению выучить.

— А как? — спрашивает Митя.

— А вот так, — сказал отец.

Взял палочку да принялся ее строгать потихонечку, полегонечку, осторожно.

Понял Митя, как нужно ножик терпению учить, и тоже стал строгать потихонечку, полегонечку, осторожно.

Долго торопливый ножик не хотел слушаться. Торопился: то вкривь, то вкось норовил вильнуть, да не вышло. Заставил его Митя терпеливым быть.

Хорошо стал строгать ножик. Ровно. Красиво. Послушно.

ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ

Древнерусская литература• Кирилл и Мефодий. Славянская Библия• Жанры духовной словесности• Летописи• Слово о полку Игореве• Воинские повести• Литература эпохи Ивана Грозного• Литература Смутного времени• Протопоп Аввакум• Симеон Полоцкий• Повести XVII века• Первые русские пьесы
Литература XVIII века• Век просвещения• Реформа русского стиха• Ломоносов Михаил Васильевич• Театр классицизма• Сатирическая журналистика• Фонвизин Денис Иванович• Державин Гавриил Романович• Радищев Александр Николаевич• Карамзин Николай Михайлович
Первая половина XIX века• Грибоедов Александр Сергеевич• Лермонтов Михаил Юрьевич
Вторая половина XIX века• Островский Александр Николаевич